Сколько ты пересаживаешь?
Ксения Шипка
О трансплантации почек в России
Почки погибших солдат, трупные фермы судебных патологоанатомов и платные органы. Мифов в России о трансплантации полно, только в последние годы благодаря усилиям специалистов их становится меньше. Однако проблемой остаётся небольшое количество центров, где проводят пересадки органов, особенно в регионах. В США, лидеру по пересадке трупных органов в мире, за 2022 год провели около 105 тысяч операций. За этот же год в России было проведено всего 2,5 тысячи операций по пересадке органов, почти 1,5 тысяч из них – трансплантации почки.
Без доктора Хауса
Пип-пип. Пип-пип.
– Сестра, скальпель.
Лоб у хирурга блестит в свете ламп. Медсестра боится сделать лишний вздох и нервно наблюдает за действиями врача. Вокруг операционного стола человек десять в чистеньких хирургичках. У каждого росчерк морщин на напряжённом лбу и плотно сомкнутые челюсти. Готовы в каждую секунду броситься колоть адреналин или делать непрямой массаж сердца. Время в этот миг замирает, за пределами операционной словно не существует ничего другого…
Знакомая картинка из медицинского сериала? Увы, но в жизни всё на самом деле не так. Нет десяти врачей со скорбными лицами, лишь несколько трансплантологов, анестезиолог и медсёстры. Вместо грозного врача скальпель держит роботизированный аппарат.
– Сестра, скальпель.
Лоб у хирурга блестит в свете ламп. Медсестра боится сделать лишний вздох и нервно наблюдает за действиями врача. Вокруг операционного стола человек десять в чистеньких хирургичках. У каждого росчерк морщин на напряжённом лбу и плотно сомкнутые челюсти. Готовы в каждую секунду броситься колоть адреналин или делать непрямой массаж сердца. Время в этот миг замирает, за пределами операционной словно не существует ничего другого…
Знакомая картинка из медицинского сериала? Увы, но в жизни всё на самом деле не так. Нет десяти врачей со скорбными лицами, лишь несколько трансплантологов, анестезиолог и медсёстры. Вместо грозного врача скальпель держит роботизированный аппарат.
Хирург сидит чуть поодаль, всматриваясь в розоватые пиксели на экране, орудует джойстиком, как первоклассный геймер на турнире. Благодаря аппарату удаётся минимизировать человеческий фактор и повысить точность действий хирурга. Даже мельчайшие капилляры и вены пациента намного проще соединить с донорским органом.
Донор, кстати, тоже не лежит на соседнем столе. Пересадка проводятся в двух операционных сразу. Донорский орган уже через пару минут после операции у реципиента отвозится в соседний зал, где трансплантолог сразу же начинает второй этап операции. Два года ожидания органа и всего пара часов в операционных.
Донор, кстати, тоже не лежит на соседнем столе. Пересадка проводятся в двух операционных сразу. Донорский орган уже через пару минут после операции у реципиента отвозится в соседний зал, где трансплантолог сразу же начинает второй этап операции. Два года ожидания органа и всего пара часов в операционных.
«Диагноз не мешал мне защищать Родину»
Андрей Михайлович родился в Ленинграде в 60-е, когда Вознесенский читал свои первые стихи, а Высоцкий пел первые песни. В 18 лет после срочного призыва уехал из родного города, начал служить в армии, и с тех пор постоянно переезжал. Об офицерском звании Андрей Михайлович и спустя время говорит гордо, жестикулируя широкими ладонями. Он весь из себя широкий – и плечи, и туловище, и длинные ноги. Он бодрый военный пенсионер, который получил этот статус не по своей воли. В 2003 ему поставили хронический гломерулонефрит. Воспаление почек.
– О диагнозе я узнал в зрелом возрасте. Уже носил офицерские погоны, – говорит он и бьёт себя по плечу, по воображаемой нашивке. – И диагноз не мешал мне защищать Родину. Всё нормально, пока проходил медкомиссию.
Ситуация изменилась в 2013 году. Тогда Андрея Михайловича уволили после очередной медкомиссии. Здоровье было не то. Но, будто Мюнхгаузен, переживающий одну неудачу за другой, он сменил работу и продолжил трудиться.
– Худший из вариантов – это бездеятельность. Человек будет сохранять оптимизм и веру в будущее, если понимает, что он приносит пользу обществу, – считает он.
Только здоровье продолжало ухудшаться. В декабре прошлого года Андрею Михайловичу пришлось начать процедуры диализа и встать в очередь на орган. Но почка, которую часто другие ждут годами, нашлась всего через два месяца. Андрей Михайлович вернулся из Калининграда в Петербург для пересадки. Спустя неделю после трансплантации чувствует себя хорошо, уже хочет обратно в Кёнигсберг увидеть семью. Поесть фирменные тефтельки жены.
– О диагнозе я узнал в зрелом возрасте. Уже носил офицерские погоны, – говорит он и бьёт себя по плечу, по воображаемой нашивке. – И диагноз не мешал мне защищать Родину. Всё нормально, пока проходил медкомиссию.
Ситуация изменилась в 2013 году. Тогда Андрея Михайловича уволили после очередной медкомиссии. Здоровье было не то. Но, будто Мюнхгаузен, переживающий одну неудачу за другой, он сменил работу и продолжил трудиться.
– Худший из вариантов – это бездеятельность. Человек будет сохранять оптимизм и веру в будущее, если понимает, что он приносит пользу обществу, – считает он.
Только здоровье продолжало ухудшаться. В декабре прошлого года Андрею Михайловичу пришлось начать процедуры диализа и встать в очередь на орган. Но почка, которую часто другие ждут годами, нашлась всего через два месяца. Андрей Михайлович вернулся из Калининграда в Петербург для пересадки. Спустя неделю после трансплантации чувствует себя хорошо, уже хочет обратно в Кёнигсберг увидеть семью. Поесть фирменные тефтельки жены.
Опять мифы в телевизоре
В массовой культуре тема трансплантации проскальзывает нечасто и лишь как элемент для фантастических сюжетов. Достаточно вспомнить «Собачье сердце» Булгакова или боевик из нулевых «Остров». Никакого просвещения, только старая добрая фантастика. А созданием просветительских материалов занимаются фонды и НКО, как например, всероссийская организация «Нефро-лига», состоящая из бывших пациентов.
В последнее время ситуация начала постепенно меняться. Например, Okko снял сериал «Почка» с Любовью Аксёновой в главной роли. По сюжету коррумпированная чиновница узнаёт о том, что ей нужна пересадка, но донорские органы неожиданно для героини не продаются.
В последнее время ситуация начала постепенно меняться. Например, Okko снял сериал «Почка» с Любовью Аксёновой в главной роли. По сюжету коррумпированная чиновница узнаёт о том, что ей нужна пересадка, но донорские органы неожиданно для героини не продаются.
Сериал «Почка», 2021
Наталья Патрушева, медицинский юрист Больницы Святителя Луки, где петербуржцам пересаживают почки в центре трансплантации, считает, что сериал полезен:
– Создатели связывались с нами и советовались обо всех медицинских тонкостях. Что-то, конечно, опустили, но это всё равно нужно, чтобы избавиться от мифов.
Но не все это мнение поддерживают.
– Сериал по-разному воспринимают, – рассказывает глава петербургского отделения «Нефро-Лиги» Ирина Василевич. – Некоторые его страшно критикуют. За неточности, которые могут вводить в заблуждение зрителей, и за трагикомедийный жанр. Говорят: «Не можем вынести, что кто-то смеётся над тем, что мы пережили».
– Создатели связывались с нами и советовались обо всех медицинских тонкостях. Что-то, конечно, опустили, но это всё равно нужно, чтобы избавиться от мифов.
Но не все это мнение поддерживают.
– Сериал по-разному воспринимают, – рассказывает глава петербургского отделения «Нефро-Лиги» Ирина Василевич. – Некоторые его страшно критикуют. За неточности, которые могут вводить в заблуждение зрителей, и за трагикомедийный жанр. Говорят: «Не можем вынести, что кто-то смеётся над тем, что мы пережили».
Тем не менее, в кино рассказывают о том, что в России существуют лишь два вида донорства органов – от кровного родственника или от умершего человека. Последнее вызывает отдельную проблему, о которой говорят не только создатели сериала, но и врачи. По закону родственники могут запретить отдавать органы, даже если при жизни человек был не против.
– Мнение о том, что родственника нужно похоронить со всеми органы, чтобы его душа вознеслась, очень популярно, – рассказывает Василевич. – Но это заблуждение, потому что в морге, когда после вскрытия трупа органы обратно не пришиваются, а просто выкидываются. Там внутри всё равно будет пусто. А одни донорские почки могут спасти сразу две жизни.
– Мнение о том, что родственника нужно похоронить со всеми органы, чтобы его душа вознеслась, очень популярно, – рассказывает Василевич. – Но это заблуждение, потому что в морге, когда после вскрытия трупа органы обратно не пришиваются, а просто выкидываются. Там внутри всё равно будет пусто. А одни донорские почки могут спасти сразу две жизни.
Где почки?
Больница Святителя Луки, где в прошлом году открылся новый центр трансплантации почки, вполне могла сойти за декорации в голливудском ситкоме. Новые оперблоки, врачи с выглаженными халатами и доброжелательными улыбками и даже новомодный инфракрасный прибор для поиска вен. Захватывающим этот аттракцион перестаёт быть, когда осознаёшь, что ты в настоящей больнице. А под оперблоками, на другом этаже, располагается кабинет диализа.
Там холодно, даже когда первое мартовское солнце пробирается в окно. То ли вентиляция так работает, то ли это из-за уставших взглядов пациентов на процедуре.
Там холодно, даже когда первое мартовское солнце пробирается в окно. То ли вентиляция так работает, то ли это из-за уставших взглядов пациентов на процедуре.
Для кого-то диализ перенести ещё легко: они листают ленты в социальных сетях или включают какой-нибудь сериал. А кто-то просто смотрит в стену. И всё. Взгляд пустой, как будто чем-то вытравленный изнутри. Тем фактом, что почка нужна, а её нет.
– Пациентам тяжело, поэтому ситуации бывают разные, – признаётся юрист Наталья Патрушева. – Недавно женщина меня спросила, почему нет органов, если в Украине идёт спецоперация. Я была в шоке. Ответила: «Вы думаете, там ездит огромная машина и всё в пакет складывает?»
У Натальи вырывается нервный смешок.
– Здесь вопрос даже не столько в морали, сколько в незнании. Часто люди думают, что им подойдёт любая почка, но это не так, – объясняет Наталья. – Даже если вы первый в очереди на почку, то всё равно можете ждать подходящую очень долго.
Истории с очередью у пациентов даже в соседних палатах крайне разные. Девушка из третьей десять лета жила с хроническим заболеванием и ждала новый орган. Мужчина из четвёртой узнал о диагнозе всего пару месяцев назад. В один из дней утром встал в лист ожидания на почку, а вечером ему уже позвонили и пригласили на пересадку.
– История каждого пациента уникальна, – говорит нефролог Елена Ломоносова.
Она заведующая нефрологического отделения. Бойкая и энергичная, с огромными очками и твёрдым, почти гранитным взглядом.
– К каждому привязываешься, ведь общение растягивается на годы. – рассказывает она. – Радуешься, когда кто-то жениться или рожает детей. Они уже для тебя как родные.
– Мнение о том, что родственника нужно похоронить со всеми органы, чтобы его душа вознеслась, очень популярно, – рассказывает Василевич. – Но это заблуждение, потому что в морге, когда после вскрытия трупа органы обратно не пришиваются, а просто выкидываются. Там внутри всё равно будет пусто. А одни донорские почки могут спасти сразу две жизни.
– Пациентам тяжело, поэтому ситуации бывают разные, – признаётся юрист Наталья Патрушева. – Недавно женщина меня спросила, почему нет органов, если в Украине идёт спецоперация. Я была в шоке. Ответила: «Вы думаете, там ездит огромная машина и всё в пакет складывает?»
У Натальи вырывается нервный смешок.
– Здесь вопрос даже не столько в морали, сколько в незнании. Часто люди думают, что им подойдёт любая почка, но это не так, – объясняет Наталья. – Даже если вы первый в очереди на почку, то всё равно можете ждать подходящую очень долго.
Истории с очередью у пациентов даже в соседних палатах крайне разные. Девушка из третьей десять лета жила с хроническим заболеванием и ждала новый орган. Мужчина из четвёртой узнал о диагнозе всего пару месяцев назад. В один из дней утром встал в лист ожидания на почку, а вечером ему уже позвонили и пригласили на пересадку.
– История каждого пациента уникальна, – говорит нефролог Елена Ломоносова.
Она заведующая нефрологического отделения. Бойкая и энергичная, с огромными очками и твёрдым, почти гранитным взглядом.
– К каждому привязываешься, ведь общение растягивается на годы. – рассказывает она. – Радуешься, когда кто-то жениться или рожает детей. Они уже для тебя как родные.
– Мнение о том, что родственника нужно похоронить со всеми органы, чтобы его душа вознеслась, очень популярно, – рассказывает Василевич. – Но это заблуждение, потому что в морге, когда после вскрытия трупа органы обратно не пришиваются, а просто выкидываются. Там внутри всё равно будет пусто. А одни донорские почки могут спасти сразу две жизни.
«Когда ты здоров, тебя легко любить»
Ирина Василевич элегантная женщина с короткой стрижкой, как у Эммы Томпсон, серьёзным взглядом и кроткой улыбкой. Кажется, она может делать несколько дел одновременно и при этом оба хорошо.
Она узнала о своём диагнозе случайно. На прежней работе проходила ежегодный медосмотр. Тот самый, который многие из нас презирают за бессмысленно потерянные часы. После него её отправили на полугодичные обследования в Первом меде и назначали диализ.
Она узнала о своём диагнозе случайно. На прежней работе проходила ежегодный медосмотр. Тот самый, который многие из нас презирают за бессмысленно потерянные часы. После него её отправили на полугодичные обследования в Первом меде и назначали диализ.
– После пережитого, как будто заново рождаешься, – говорит о своём опыте Ирина Василевич.
– Ведь не знаешь, что может завтра случиться.
– Ведь не знаешь, что может завтра случиться.
– Сначала для многих диализ – шок, конец жизни, – делится опытом Ирина. – Но как в известной поговорке, человек привыкает ко всему.
Врачи используют два метода – перитонеальный диализ и гемодиализ. В первом случае пациент ежедневно ходит с катетером в брюшной полости и с двумя мешками, для раствора и для продуктов обмена веществ. Человек живёт прежней жизнью, однако поехать куда-то становится почти невыполнимой задачей. Второй – гемодиализ. Человек приезжает в диализный центр несколько раз в неделю и лежит на аппарате пару часов, пока кровь фильтруют за него.
– Когда после длительного диализа я стала больше уставать, то ушла с работы, – рассказывает Ирина. – Сейчас думаю, что лучше бы перешла на полставки. Нужно до последнего хвататься за прежнюю жизнь.
Почку она ждала два с половиной года, хотя в Петербурге среднее время ожидание – четыре года.
– Оставаться в одиночестве в это время – самое страшное, – считает Василевич.
Часто пациентов бросают. Иногда муж после тридцати лет в браке уходит от заболевшей жены, а бывает, что парень, с которым девушка познакомилась только два дня назад, остаётся с ней рядом и во всём поддерживает. Тогда пациенту приходится бороться не только за своё физическое здоровье, но и эмоциональное.
– Когда ты здоров, тебя легко любить, – объясняет проблему Ирина. – Ты можешь сходить в кино или поехать в отпуск, когда захочешь. После постановки диагноза всё меняется. Не все люди обладают силой смириться с чужим диагнозом. Не все умеют любить.
Ирину очень поддерживала семья. Дочка, муж и родители.
– После пережитого, как будто заново рождаешься, – говорит о своём опыте Ирина Василевич. – Ведь не знаешь, что может завтра случиться. Поэтому радуешься и красивому цветку, и голубому небу.
Сейчас она мечтает о том, чтобы 600 петербуржцев в очереди на донорский орган его получили. И о том, чтобы эффект от заместительной терапии в виде пересадке не исчез, и она смогла увидеть, как любимая дочь закончит университет и будет заниматься любимым делом.
Врачи используют два метода – перитонеальный диализ и гемодиализ. В первом случае пациент ежедневно ходит с катетером в брюшной полости и с двумя мешками, для раствора и для продуктов обмена веществ. Человек живёт прежней жизнью, однако поехать куда-то становится почти невыполнимой задачей. Второй – гемодиализ. Человек приезжает в диализный центр несколько раз в неделю и лежит на аппарате пару часов, пока кровь фильтруют за него.
– Когда после длительного диализа я стала больше уставать, то ушла с работы, – рассказывает Ирина. – Сейчас думаю, что лучше бы перешла на полставки. Нужно до последнего хвататься за прежнюю жизнь.
Почку она ждала два с половиной года, хотя в Петербурге среднее время ожидание – четыре года.
– Оставаться в одиночестве в это время – самое страшное, – считает Василевич.
Часто пациентов бросают. Иногда муж после тридцати лет в браке уходит от заболевшей жены, а бывает, что парень, с которым девушка познакомилась только два дня назад, остаётся с ней рядом и во всём поддерживает. Тогда пациенту приходится бороться не только за своё физическое здоровье, но и эмоциональное.
– Когда ты здоров, тебя легко любить, – объясняет проблему Ирина. – Ты можешь сходить в кино или поехать в отпуск, когда захочешь. После постановки диагноза всё меняется. Не все люди обладают силой смириться с чужим диагнозом. Не все умеют любить.
Ирину очень поддерживала семья. Дочка, муж и родители.
– После пережитого, как будто заново рождаешься, – говорит о своём опыте Ирина Василевич. – Ведь не знаешь, что может завтра случиться. Поэтому радуешься и красивому цветку, и голубому небу.
Сейчас она мечтает о том, чтобы 600 петербуржцев в очереди на донорский орган его получили. И о том, чтобы эффект от заместительной терапии в виде пересадке не исчез, и она смогла увидеть, как любимая дочь закончит университет и будет заниматься любимым делом.